Титаник, Titanic, 1997

Историческая мелодрама, фильм-катастрофа.

Эта лента превысила в США и Канаде кассовые сборы в размере 600 млн. долларов, а в мире получила 1,8 млрд. долларов. Даже в России, где прежняя система кинопроката практически несколько лет была разваленной, «Титаник» только в залах со стереозвуком собрал рекордную сумму более 5 миллионов долларов. Рассказывают, что в некоторых провинциальных городах, где кинотеатры почти не функционировали, они заново открывались для показа американской мелодрамы-катастрофы. И зрители с охотой шли на просмотр, а кое-кто — даже по несколько раз. Кстати, и зарубежная практика подтвердила, что немало зрителей, прежде всего — женщин (одна старушка в Австралии посетила демонстрацию «Титаника» свыше ста раз!) и, в основном, девушек-подростков, неоднократно сострадали героям Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет, их романтической любви, окончившейся столь трагически.

Такой повсеместный и оглушающий успех «Титаника», вдобавок награждённого 11-ю «Оскарами» (что стало повторением рекорда «Бен-Гура», который был достигнут ещё в 1959 году), никто не ожидал — теперь уж точно можно это сказать (думается, что упорный сценарист-режиссёр-продюсер Джеймс Кэмерон в своих смелых прогнозах вряд ли загадывал большую, чем 300 миллионов долларов, сумму кассовых сборов в Америке). И несмотря на то, что отдельные иностранные и наши критики всё ещё продолжают язвительно нападать на сочинение Кэмерона, считая, что он ничего не добавил к известной истории крушения гигантского морского лайнера (спрашивается, почему тогда не имели такой шумный резонанс все предшествующие киноверсии?), надо спокойно разобраться и проанализировать феномен «Титаника» не только с кинематографической, но и с социально-психологической точки зрения.

Беспрецедентный триумф фильма, который в американском прокате вышел на первое место по коммерческим показателям, казалось бы, свидетельствует о том, что аналогов у подобной феноменальной популярности нет, а причины зрительского ажиотажа необъяснимы. Но если принять во внимание отнюдь не данные кассовых сборов, а учесть также и то, что коммерческие результаты старых картин следует непременно пересчитывать с оглядкой на инфляцию курса доллара и изменение цен на билеты в течение прошедших десятилетий, ситуация предстанет несколько в ином свете.
На первом месте со значительным отрывом по-прежнему находится лента «Унесённые ветром», а среди остальных десяти лидеров, помимо «Титаника», присутствуют «Звуки музыки» и «Доктор Живаго», а также «Десять заповедей» и «Бен Гур». То есть почти половина самых кассовых американских фильмов — это, по сути, мелодрамы, действие которых развёртывается на историческом фоне, или же эпические кинопроизведения, где выдуманное тесно переплетено с тем, что реально могло быть.

И ещё одна картина в этом суперсписке — «Челюсти» (кстати, вот вторая «водная история», опровергающая печальную статистику провалов других лент, тематически связанных с водой) — странным образом сочетает пугающую фантазию и подлинные случаи нападения акул на людей, происшедшие на Атлантическом побережье США, на территории Новой Англии, в местечке Мартас Винъярд. Только четыре оставшихся фильма-рекордсмена можно смело назвать абсолютными фантазиями, выдуманными сказками для детей и взрослых — «Звёздные войны», «Е. Т., Инопланетянин», «Книга джунглей» и «Белоснежка и семь гномов».

Причём небезынтересно и то, что «Титаник» смог обойти «Доктора Живаго» — а именно его Джеймс Кэмерон называл в качестве образца для подражания и вообще отдавал должное эпически-романтическому стилю англичанина Дэвида Лина, который является непререкаемым авторитетом также и для других современных американских режиссёров — от Мартина Скорсезе до Стивена Спилберга. В конечном же результате (если пересчитывать все данные на сегодняшний день) «Титаник» оказался на шестом месте за всю историю кинематографа США, в том числе оставив за собой в последнем рывке на финише библейскую киносагу «Десять заповедей» Сесила Блаунта Де Милля.

Всё это вовсе не принижает успех картины Кэмерона, а напротив, ставит её в точный исторический и кинематографический контекст. Собственно говоря, все вышеперечисленные ленты — от анимационных работ студии Уолта Диснея до компьютерных феерий современных киновундеркиндов — обладают, так или иначе, чертами Большого Голливудского Стиля и рассчитаны не на определённую аудиторию любителей конкретных жанров и стилей, а в идеале — на разнородную публику, от мала до велика. Это может быть так называемый «семейный просмотр» в случае похода родителей вместе с детьми в кинотеатр на увлекательные кинофантазии. Или же состав зрителей в зале оказывается непроизвольно смешанным по возрастным и социально-интеллектуальным характеристикам благодаря тому, что в самых популярных фильмах заложены приманки чуть ли не для всех категорий населения.
Конечно, немаловажное значение имеет так называемая харизма кинозвёзд — нынешний мировой культ Леонардо Ди Каприо говорит сам за себя. Однако немало существует прежних и современных кумиров в кино, которые, тем не менее, не вызвали такого поголовного ажиотажа. Чрезвычайно значимо и то, что именно Джеймс Кэмерон умело вписал абсолютно выдуманный любовный роман в подлинную историческую ситуацию, которая, к тому же, связана со впечатляющей катастрофой. А зрители всегда испытывали непреодолимую склонность как раз к романтическим историям на фоне катаклизмов, будь то общественные или природные, развязанные самими людьми или же стихийно возникшие. И соответствующий грандиозности потрясений необходимый Большой Голливудский Стиль, масштабная и многолюдная постановка, снабжённая самыми современными спецэффектами, — чем не лакомый кусочек для миллионов любителей кино во всём мире?!

Всё так — с этим нельзя не согласиться. Но суперрекордсмены кинопроката обладают ещё неким непредсказуемым, таящимся глубоко внутри них мощным зрительским потенциалом, который впору сравнивать со скрытой энергией глобального разрушительного свойства, что присуще атомной бомбе. Тогда в действие уже вступают подспудные механизмы воздействия — а интернациональность и тотальность успеха «Титаника» (в отличие, например, от «Форреста Гампа», справедливо имевшего, в большей степени, всеамериканскую популярность) демонстрирует, что этот фильм затронул, задел за живое широкие массы людей, живущих на излёте века и тысячелетия.

Вот это, пожалуй, может быть определённой подсказкой для понимания феномена «Титаника». Увлечённость современного кинематографа, в первую очередь — американского, фантастикой в целом, а, в частности, идеей близкого и вполне возможного конца света, тем более в ситуации слома столетий и тысячелетий, заставляет выбрасывать на поверхность немало якобы пророческих и эсхатологических, по сути, картин, которые подчас впечатляюще рисуют грядущие вселенские катастрофы. Но, чего греха таить, они зачастую спекулятивны, придуманы от начала и до конца, а кроме того, преимущественно рассчитаны на мужскую аудиторию — от детей и подростков до отцов семейств и даже престарелых дедов.
Жаль, что Американская киноакадемия почему-то не удосужилась даже выдвинуть в число номинантов «Оскара» Джеймса Кэмерона как сценариста и Леонардо Ди Каприо, исполнителя главной мужской роли, поскольку в суперудаче «Титаника» немаловажное значение принадлежит именно им. Вспомним, что в 1953 году премия за оригинальный сценарий досталась как раз очередной (и далеко не лучшей) версии о трагедии гигантского корабля. А заслуга Кэмерона, который придумал новый поворот всем давно знакомой истории, заключается в том, что он нашёл беспроигрышный и не подлежащий никакому сомнению, тем более — опровержению, сюжетный ход, явно сочинённый на основе подлинных фактов.

Конечно же, не было никакого юного художника Джека Досона, который будто бы «в списках не значился», попал на корабль случайно и в самый последний момент. А встреченная им на «Титанике» возлюбленная из рода разорившихся английских аристократов, уцелев после катастрофы, осталась вне поля зрения скандальных журналистов и прежде всего — охотников за затопленными сокровищами, потому что приняла фамилию погибшего юноши. Они оба выпали из Истории, но, как ни парадоксально, легче всего вписываются в неё назад, будучи возрождёнными в фантазии сценариста. Отдалённая и всеобщая трагедия индивидуализируется, тем самым приближаясь к зрителям, которые готовы к максимальному сопереживанию выдуманным (однако, согласитесь, вполне возможным) страстям в момент исторического катаклизма, невольно приобретающего библейско-апокалиптический смысл.
Что касается героя Ди Каприо и самого актёра, то именно имидж (почти типаж — настолько он сразу прочитывается по своему внешнему облику) романтического парии в высшем свете, как и немыслимый нарастающий ажиотаж в мире по поводу персоны исполнителя данной роли (это сравнимо разве что с первыми приступами «битломании» у девушек-подростков в середине 60-х годов), способствовали стремительной рекламной раскрутке самого дорогостоящего кинопроекта, которому многие предрекали повторение судьбы корабля «Титаник».

Этот персонаж да и сам Леонардо Ди Каприо, который не рвался заискивать перед «голливудской аристократией» и демонстративно проигнорировал оскаровскую церемонию, — действительно из породы благородных отщепенцев и чужаков. Он словно неприкаянный творец, подобно Юрию Живаго («Доктор Живаго»), или некий Маугли («Книга джунглей»), затерявшийся космический пришелец («Е. Т., Инопланетянин»), наконец, сопоставимый по своему акту предсмертного спасения хотя бы одной души в новом Ноевом ковчеге с пророком Моисеем, который сорок лет водил народ по пустыне, прежде чем вывести его в землю обетованную и умереть, исполнив сей завет («Десять заповедей»).

И, тем не менее, у героя «Титаника» не может быть ничего общего с иудейским знатным отпрыском Бен Гуром из одноимённой ленты, который пострадал от римской тирании и однажды встретил на собственном крестном пути самого Иисуса Христа, подавшего ему, несчастному, испить воды; и даже не южанин-искатель приключений Ретт Батлер («Унесённые ветром»). Потому что эти персонажи, преодолевающие всё на своём пути, победительны и, конечно, заслуживают номинации или даже «Оскара» (как Чарлтон Хестон за роль Бен Гура) в отличие от уже упомянутых, а также от неожиданно неуверенного и закомплексованного шерифа в «Челюстях». Что ни говорите, Америка любит и награждает только выживающих героев, а среди них — только тех, кто выходит из исторических событий и житейских перипетий непоколебимым и уверенным в себе.

Вот и Джеймс Кэмерон был знаменательно отмечен за режиссёрский и продюсерский подвиг по созданию супербюджетного фильма «Титаник», а также за почти Лаокооновы усилия в качестве одного из монтажёров в попытках справиться со многими километрами отснятой плёнки, но показательно не оценён за им самим придуманный оригинальный сценарий. Признать авторство в этом — означало бы в данной ситуации поощрить дерзкое возвеличивание образа безвестного нищего художника и ещё более возмутительный поступок престарелой героини в финале, выбрасывающей в морскую пучину огромный драгоценный камень, за которым все напрасно охотились почти целый век. Кто-то из сидящих рядом в Доме кино на просмотре «Титаника» даже издал нечленораздельный возглас обиды.
1998

Сумма цифр, составляющих год, когда затонул «Титаник», равняется 13. Однако и в горделивом названии океанского лайнера содержится невольная отсылка к катастрофам, поскольку по греческой мифологии титаны — это «боги первого поколения, рождённые землёй Геей и небом Ураном» или «архаические боги, олицетворяющие стихии природы со всеми её катастрофами. Титаны не ведают разумности, упорядоченности и меры, их орудие — грубая сила… Побеждённые титаны были низринуты в тартар, где их стражами стали сторукие… Первобытная дикость титанов уступает место героизму и мудрой гармонии космоса олимпийского периода греческой мифологии…» (из статьи Алексея Лосева в «Мифологическом словаре»).
В данном смысле диалектическая сущность краха «Титаника» не только свидетельствует о наступлении катастрофического ХХ века (именно после этого пока ещё не всемирного потопа начались более эсхатологические общественные катаклизмы, которые вроде как знаменуют грядущий Армагеддон, то есть «битву на исходе времён» — две мировые войны, несколько губительных революций, появление атомной бомбы, авария в Чернобыле и множество не столь масштабных потрясений для человечества). Как ни парадоксально, но гибель «Титаника» в какой-то степени предвосхищает счастливый исход для тех, кто спасётся на Ноевом ковчеге.

Сергей Аверинцев в том же «Мифологическом словаре» отмечает: «Ной — популярный персонаж раннехристианского искусства, являющий вместе с тремя отроками, Даниилом среди львов и другими аналогичными фигурами идеальный пример бодрого доверия к Богу в самом средоточии непреодолимой катастрофы. Ковчег, принимающий в себя спасаемых среди гибнущего мира, — для христиан выразительный символ назначения церкви». Любопытно, что престарелый Ной, который получил предупреждение от Бога о том, что люди будут наказаны за своё развращение, «упустил случай молить Бога о спасении человечества от погибели; наученные примером Ноя, праведники в последующем молились о спасении грешников, как Авраам — о спасении жителей Содома, а Моисей — о помиловании своего народа. Впрочем, не выступив предстателем за грешных современников, Ной предупреждал их о предстоящем потопе (сюда восходит представление о пророческом достоинстве Ноя) и даже, по некоторым версиям, затягивал строительство ковчега, чтобы у них было время покаяться». И, между прочим, уже после случившейся катастрофы, согласно «завету» Бога с Ноем, была гарантирована невозможность в будущем всемирного потопа (Быт., 9, 11). Кроме того, Ной — первый из «праотцов», который совершил жертвоприношение (принёс жертву всесожжения), после чего «как прародитель будущего человечества» и «как новый Адам» получил для начала то же благословение: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт. 9,1, ср. с 1, 28).
Таким образом, в этом мифологическом свете гибель в начале ХХ века «Титаника» (его три пассажирских класса отвечают «тройственному по вертикали членению мироздания», как и три яруса Ноева ковчега) должен восприниматься не как однозначная трагедия, а в качестве полисмыслового символа грядущего преображения и возрождения (кстати, знамением сего после всемирного потопа объявляется радуга — Быт. 9, 12—17). Очистительное искупление после этого вынужденного жертвоприношения явится для желающих спастись впредь примиряющим с Богом знанием того, что возможно спасение посреди гибнущего мира. Точно так же и Апокалипсис, зачастую рисуемый как «конец мира», означает спасение для праведников, которые остаются после Страшного Суда по правую руку от Судии (между прочим, «Титаник» ударился об айсберг правым бортом, но с точки зрения надстоящего, то есть сверху с небес, правая сторона окажется слева).

Наконец, если вернуться к образам титанов, надо непременно вспомнить, что, вступив в брак между собой, они породили новое поколение богов, среди которых (от союза титаниды Мнемосины и Зевса, сына титана Кроноса) были также и девять муз. А кино — это, по сути, искусство ХХ века, названное «десятой музой», выглядит запоздалым незаконнорожденным ребёнком греческих титанов, внуком Кроноса, которого «народная этимология сблизила… с наименованием времени — Хроносом» (А. Ф. Лосев). Кинематограф, запечатлевающий и сохраняющий время, действительно представляется современным Хроносом. И вновь и вновь появляющиеся фильмы о «Титанике» — как постоянное напоминание о цене спасения всего человечества. Может быть, кино — это новый Ноев ковчег?!

А в последнее время социологи в Америке (видимо, этот процесс постепенно захватывает и другие страны) заметили, что всё чаще в кинотеатры теперь ходят девушки-подростки, и вообще зрительницы женского пола начинают исподволь доминировать в составе кинопублики. И для них более переживательная, вызывающая настоящие и искренние слёзы сочувствия, такая романтически-историческая картина, как «Титаник», разумеется, предпочтительнее, чем все «Терминаторы» и «Армагеддоны» вместе взятые. К тому же, повторимся, вымышленная любовь в «Титанике» (но подобный роман на корабле вполне мог случиться!) развивается во время действительно имевших место катастрофических событий в апреле 1912 года. И «предупреждениям из прошлого» всегда хочется верить сильнее, чем «воспоминаниям о будущем».

Тем более что историческая память настойчиво подсказывает, что почти через год с небольшим после крушения непотопляемого «Титаника» разразилась первая мировая война. И это стало как бы истинным началом бурного и жестокого ХХ века. Так что особо впечатлительные зрители могут ожидать где-то 8 апреля 2000 года (то есть через два года и три с половиной месяца после выхода ленты «Титаник») какой-нибудь глобальный катаклизм — реальный, а отнюдь не сочинённый лихими фантастами из Голливуда.
1998

Этот прогноз был обнародован мною в 1998 году. И хотя в 2000-м так ничего существенного не произошло, но спустя год с небольшим, 11 сентября 2001 года, трагедия в Нью-Йорке открыла счёт подлинным потрясениям XXI столетия и третьего тысячелетия.
2007