Властелин колец: Возвращение Короля, The Lord of the Rings: The Return of the King, 2003

Приключенческая эпическая фантазия

Очень хотелось верить режиссёру Питеру Джексону, который заявлял, что заключительная часть трилогии «Властелин колец» окажется самой лучшей. Ведь и согласно поговорке, «конец — делу венец». Вот и мощные батальные сцены, реализованные с куда большим размахом (не зря же в «Возвращении короля» использовали 1500 компьютерных эффектов — в «Двух крепостях» их было 800, а в «Братстве кольца» — всего лишь 560), вроде бы свидетельствуют о впечатляющем таланте постановщика, который умеет искусно управлять реальной и виртуальной массовкой. Но со сценарной точки зрения и по логике монтажа третья серия проигрывает более чётко выстроенной второй части трилогии, особенно в первый час повествования, которое как раз лишено эпического дыхания и начинает напоминать обычную сказку.

Исчезновение же персонифицированной силы зла в лице Сарумана (напрасно Джексон в самый последний момент вырезал сцены с его участием) и менее яркое, нежели в «Двух крепостях», представление раздваивающегося образа Голлума/Смигола (не спасает и явно вставная предыстория появления этого персонажа), приводят к тому, что борьба сил добра за мир и покой в Средиземье приобретает несколько отвлечённый характер. К счастью, куда выигрышнее выглядят отношения Фродо и Сэма, продолжающих свой путь к Роковой Горе, чтобы избавиться от кольца, которое приносит только беды и несчастья. И, пожалуй, Сэм в исполнении Шона Эстина даже становится негласным лидером, обладая волей и решимостью поддерживать своего друга до самого конца, не давая ему ни на шаг отступиться от выполнения опасной миссии.

Когда же наступает победный апофеоз и тьма рассеивается над миром, Питер Джексон никак не может распроститься со своими любимыми героями — и бесконечно продлевает и продлевает эту историю, делая её уже приторно-буколической, впадая в беззастенчивую сентиментальность. Так что поневоле чувствуешь неловкость, словно присутствуешь при публичном расставании возлюбленных, которые не в состоянии оторваться друг от друга. Не то ли ощущение немалого смущения охватывает из-за аплодирующей почти каждому слову и восторженно визжащей публики (как ни странно, это отнюдь не мешает фанатам безостановочно слоняться по залу, подчас пропуская самые интересные моменты фильма), будто попал на концерт «Битлз» во времена их всемирного триумфа.

Но больше всего поражаешься, что профессионально добротная картина, которая, однако, звёзд с неба не хватает — даже в своём жанре приключенческой эпической фантазии, всерьёз воспринимается как произведение искусства, достойное всевозможных премий. Художественные критерии, несомненно, сместились, если лента, превосходящая только на пару баллов по десятибалльной системе такие фильмы, как «Матрица: Революция» и «Терминатор 3: Восстание машин», получила главный «Оскар» и ещё 10 наград Американской киноакадемии. Задним числом становится немного обидно за «матричную аудиторию», которую оскорбили хотя бы тем, что вторую и третью «Матрицу» вообще не выдвинули на «Оскар» за визуальные эффекты.
И на будущее нам якобы обещана экранизация «Хоббита» того же Дж. Р. Р. Толкиена. Получается не роман с продолжением, а новое начало. У бесконечной любви не бывает и истока. Она иррациональна — берётся из ниоткуда и не исчезает в никуда.

2003